3ae95ea9     

Ивашкевич Ярослав - Красные Щиты



Ярослав Ивашкевич
Красные щиты
1
В те времена, когда начинается наш рассказ, город Зальцбург был окружен
дремучими лесами, и дороги, которые расходились от него в разные концы - в
Австрийскую марку (*1) или же в кесарев Регенсбург, - скорее напоминали
глубокие, узкие ущелья в зеленой чаще. Менхсберг, еще не прорезанный
туннелем, затенял город с запада, а к югу, там, где теперь раскинулись до
темно-лиловых уступов Унтерсберга луга и сады, стояли на просторных
участках обнесенные частоколом деревянные домишки. Место было неудобное:
до города далеко и от врага никакой защиты. Да, не близко было оттуда до
города, до горделивого замка, воздвигнутого еще на развалинах римского
Ювавума и служившего окрестному люду оплотом во время непрестанных смут. В
этой-то части Зальцбурга родился и подрастал Тэли, унаследовавший от отца
прозвание Турно. Отца давно не было в живых, сложил он свою непутевую
голову в одной из стычек епископских людей с воинами баварских герцогов -
отправился сам-четверт в поход за озера и горы, охваченные военным
пожаром, да-не вернулся, пропал без вести. Уж и кости его, верно, истлели
в какой-нибудь горной расселине вблизи монастыря святого Бертольда.
Случилось это, когда Тэли, сын Турно, был еще младенцем и пищал у
материнской груди. Но вот мальчик подрос, и мать, тихая, задумчивая
женщина, удалилась в монастырь, оставив сына под опекой дяди, - в смирении
своем она пострига не приняла, а только как бедная послушница прислуживала
монахиням из знатных семей.
Бартоломей, или попросту Тэли, рос у дяди - в городе и в замке ему
почти не доводилось бывать. Время тогда выдалось мирное: благочестивый
епископ все молился, преклонив колена в продолговатом, невысоком темном
храме, за меч брался только в крайности, хотя в обиду себя не давал. И
Тэли бродил свободно по лесам и горам, а с той поры, как дядя взял его
однажды на богомолье в пустынь у Королевского озера, посвященную его
патрону, начал убегать в горы надолго. Лишь изредка приносил он домой
какую-нибудь добычу - из нескладного самодельного лука трудно было
подстрелить увертливого лесного зверька. Дома Тэли томился, дядя то и дело
его поругивал, но когда мальчика взяли служкой к Руперту, главному
канонику зальцбургского собора, он появлялся дома лишь изредка, и всегда
от него несло тяжким пивным духом и запахами каноникова подворья, которому
скорее пристало бы называться корчмой.
Второй каноник, Оттон, устроил неподалеку от собора что-то вроде школы.
Был это, собственно, только "тривиум" - до "квадривиума" (*2) никто из
учеников не дошел, да и вряд ли каноник Оттон с гноящимися глазами сумел
бы их чему-то научить по части геометрии или музыки. Тэли пискливым
голоском подтягивал в церковном хоре вместе с другими бедными служками и
клириками, которых было полно при дворе благочестивого епископа, - то была
вся его музыка, а геометрию он знал ровно настолько, чтобы чертить в песке
на площади перед собором квадраты и прямоугольники - по этим квадратам
Тэли скакал на одной ноге и выбивал камешек из "ада" в "небо". Адом
частенько стращал его на уроках каноник Оттон, а вот о небесном блаженстве
упоминал редко, и Тэли спешил удрать из класса, как только колокола
прозвонят час окончания уроков. Он шел в полутемные покои каноника
Руперта, где всегда толпились бродяги, странники, певцы. Там царило
веселье, порой даже чрезмерное - это был в Зальцбурге единственный дом,
где варили силезское пиво да, кстати, и поглощали его в огромном
количе



Содержание раздела